Лекси F

Лекси F

Р А Д И О К Л А Р И О Н

"6 - 0 = 6 ; 0 - 3 = -3

5 - 0 = 5 ; 0 - 2 = -2

4 - 0 = 4 ; 0 - 1 = -1

3 - 0 = 3 ; 0 - 0 = -0"

(из таблицы вычитания)

Добрый день, уважаемые радиослушатели, я счастлив, что вы

именно на этой волне! Вы только что слышали наши позывные -

звук лепестков раскрывающегося эдельвейса в ускоренном восп-

роизведении, если не слышали - не огорчайтесь: настойчивый,

но нежный звук нашего клариона вместе с вами две дюжины ча-

сов в сутки, и в честь этого я поставлю доселе неизвестную

композицию "The Doors" о смысле жизни минут на десять. Слу-

шайте!

Если бы у меня был номер телефона, по которому я мог бы

позвонить Господу Богу и задать любой вопрос, я не стал бы

спрашивать всякое там основопологаюшее типа "Кто я??" или

даже "Почему печенеги не щучат лещину??", а я спросил бы:

"Допустим, если взять бутылку какой-нибудь несладкой гази-

ровки, ну, там, боржома или нарзана, не обязательно мине-

ральной, но обязательно газировки, хотя минеральная, конеч-

но, солиднее; отхлебнуть из горла, но не проглатывать, а

подержать пару секунд, и так: прррфффффф!.. - наружу, не

видно куда, наверное, на пол, и наблюдать за этим процессом

в профиль - имеет ли все это какой-нибудь смысл??"

Но - нет у меня телефона, а главный герой ждет, экономя

себя, своего часа, живет, занимаясь спортом, не пьет-не ку-

рит, и только постоянно берет бутылку нарзана, отхлебывает

из горлышка, и - прррффффф!; а сам сосредоточен, думает о

своем; потому что жизнь тяжела и о нем могут просто забыть,

но он верит; и вот очередное письмо, отправленное с меньшей

силой (потому что о нем почти и забыли), огибает выпуклость

горизонта и не доходит, поворачивает на полдороге; а он наб-

людает эту петлю издали и ему делается плохо - ведь вы знае-

те, как теперь работает почта, следующего письма запросто

вообще не будет! - он не может понять, откуда такая месть

судьбы, а может, он и подозревал, чувствовал что-то и бо-

ялся; но - он берет бутылку нарзана, и - прррфффффф!; а

нервный срыв с ним случается после, у него есть жена, кото-

рая все время моет пол, и она берет носовой платок и накры-

вает ему лицо - а потом мы узнаем, что такое бывало уже (с

носовым платком), здесь закрадывается какая-то тайна; но он

же тоже не каменный, такое не всякий выдержит! И я отправляю

следующее письмо, надеясь, что дойдет, а загадочный ресивер

за линией горизонта пропадает из нашего поля зрения; но я

надеюсь, что ваши ресиверы на нашей волне, в эфире радио

Кларион, и мы всегда с вами! Мы передаем на частотах. Чаще

нас никто не передает, вы можете уловить нас всюду - только

прислушайтесь! Еще одна композиция, чтобы вам не было груст-

но - мы поставим одновременно сразу все песни одной великой

команды из трех человек... под нами - темно-зеленые хвойные

леса, то ли Сибирь, то ли Канада; Columbia is steerin' now

for its precise window in space... о, двенадцатая минута

десятого, мы входим в сумеречную зону... полночное масло та-

иландского экспресса... национальный Марс уже высоко... це-

почка молний отражается в другой паре глаз... это заблагов-

ременное предупреждение, absalom-absalom-absalom... Я гово-

рю, существует взаимосвязь всех гостиничных номеров мира -

где, как не в гостинице слушать радио Кларион! Только наст-

роиться - и попадешь во все гостиничные номера мира; но в

первую очередь в одноместные (двухместные в следующей компо-

зиции!), и непременно чтоб не работал ни один буфет, ни один

бар, чтоб в холлах и коридорах стоял штиль, а за стенками

ворочался ветер - северный лучше всего: на север далеко вид-

но, равнина с сужающимися меридианами; как раз за ней - то

ли Сибирь, то ли Канада, не все ли равно; даже маленькая

Эстония присовокуплена к этому арктическому пространству!;

так что ложись спать и просыпайся в любой точке земного ша-

ра, тебя поймут: привет, Америка, другая сторона жизни-смер-

ти, я тоже здесь - рядом с окошком в высокой отвесной стене,

нависаю над космосом, как все мы, у меня из окна - полосатая

поляна с будущим урожаем не знаю чего, туман, и лес - а у

вас?.. В центре города?.. Это ничего, лишь бы не работал ни

один бар, и так далее... Кто со мной говорит?.. Это - радио

Кларион, это - тропосферная связь всех времен и событий!..

Да, нас можно поймать на любой электроприбор: включите утюг

в сеть, приложите к нему ухо и встаньте под холодный душ -

или накройтесь с головой одеялом и прислушайтесь к генерато-

ру фотовспышки... Если у вас нет ничего, закиньте два прово-

да на два дерева, поставьте между ними два встречно-парал-

лельных диода с двумя наушниками - и слушайте радио Кларион!

Ничего, если громкий фон - мы как раз передаем минуту белого

шума для тех, кто скорбит...

...О чем? Конечно же, об ушедшем когда-то миге!.. Но это

- светлая скорбь, просто сегодня пасмурный день, легкий дож-

дик: ты сидишь не печальной веранде дачного домика, а за ок-

ном - сосны, слезы капают с их длинных ресниц... Нет, по-

верьте мне, все, что прошло - осталось, все, чего нет -

есть, оно вместе с нами; достаточно посмотреть вверх после

дождя: стволы сосен оранжевы, как недостающее солнце; а вре-

мя - фиктивная величина, просто чтоб было легче копаться в

памяти, выдумка, и не больше; смотри на верхушки сосен, и ты

обретешь небо в своей душе... что это мы все время о соснах?

Должно быть, вы закинули на них оба провода... Есть сосны на

дюнах у всегда прохладного моря, чей-нибудь там мираж на

пустынном пляже... перекиньте, пожалуйста, один провод на

цветущую вишню! Да, низковато, зато какой цвет... ладно, так

уж и быть, мы передаем Розовый Шум - это цветущая яблоня,

самые кончики лепестков... Комнозиция "Метаболизмы". Кстати,

если у вас нет проводов, приложите к уху раковину (можно во-

допроводную) - и вы услышите радио Кларион! Ничего, если

звук немного пыльный и скомканный; одно дело - сущность,

другое дело - содержание... В каком-нибудь заплесневелом уг-

лу памяти: улица поворачивает налево, переулок упирается в

аллею столетних стволов по ее тротуарам-обочинам; здесь жи-

вут в деревянных домах. Здесь живут деревянные дома. Здесь в

деревянных домах живут старые мысли и впечатления, заживо

похороненные; дети ходят в заплесневелую школу, на вешалке

висит дорога сквозь блеклый приторможенный двор, а плескать

в рожу чаем я тоже умею... Не надо, друзья мои: прошлое есть

прошлое, прошлое всегда есть; и не только посеребренно-позо-

лоченное для успешной сохранности, но и такое, не нужное ни-

кому - чертополох, консервная жесть да октябрьский лед в лу-

жах; пойдемте, послушайте лучше шелест густой высокой лист-

вы, это настраивает; - вот для чего этот переулок в зап-

лесневелом углу, из которого никак не выехать на улицу: пря-

мо посреди проезжей части - стволы... Натюрморт на прощанье:

лампочка без абажюра отражается в крашеной масляной краской

стене, непременно неровной - тень подчеркивает горбы и впа-

дины штукатурки; грязно-зеленый цвет, желтое электричест-

во... Кстати, о лампочках. Есть такая тема - гостиничный но-

мер. Гостиничный номер, и в нем - незнакомец, что-то открыв-

ший тебе... Хотел он или не хотел?.. Лампочка придает стенам

цементный оттенок, в дрянных гостиницах всегда тусклые лам-

почки, в наше время таких уже нет; и нет одноместных номе-

ров, вот откуда сей незнакомец. В качестве действующего лица

подходит даже молоденькая девушка (нет, конечно, это не

гостиница! тогда что?..), одна с ним в комнате с дрянной

обстановкой, переночевать больше негде - а незнакомец поче-

му-то суров и не играет с ней совершенно в глазки-сказоч-

ки... Потом всю жизнь пытаешься вспомнить его лицо, но ниче-

го определенного - борода? короткие волосы? какая-нибудь ду-

рацкая майка под стать гостинице? А может, он здесь и живет?

А может, он для этого и существует - в убогой комнате ночью

открыть что-то кому-то (ну, то есть, открытие делаешь сам -

находка, которая меняет тебе всю жизнь - а он только натал-

кивает, подсказывает...); есть такая, одним словом, тема. Во

всяком случае, некоторые пути приходят именно в эту комнату

(кстати, незнакомца могло и не быть!!), и отсюда уже - пото-

лок распахивается, вверху - бесконечные стеллажи, сектора,

ящики памяти, абсолютный порядок и простор, взлетай... Так

вот, о лампочках. Радио Кларион можно поймать даже на светя-

щуюся спираль накаливания, правда, трудно услышать - стекло

мешает; звука нет, зато есть изображение. Со следующей неде-

ли мы будем передавать видеоряд, освещаемый любой вакуумной

лампой, а пока - слушайте "Чудовищные Напряги" с их доселе

несозданной композицией "Ржавое Обаяние"!

...Пусть распрямятся рельсы железной дороги, пусть они

потянутся и подышат...

Ржавый мир, ржавый город, кажется, мы где-то не туда

свернули... Или не были здесь слишком долго? Дома, дороги,

тротуары - все проржавело до дыр, все из негнущегося литого

железа, все в дырах с негнущимися краями, все дороги ведут

вниз. Как это нас угораздило заплутать здесь с банкой пече-

ночного паштета наедине, чем дальше вниз - тем больше будут

буксовать колеса на обратном пути, здесь есть хоть одна до-

рога, никуда не спускающаяся?!..

...Пусть распрямятся рельсы железной дороги, пусть они

потянутся и подышат!..

Ржавая улица, ржавая в дырах литая негнущаяся церковь, в

промоины ржавого литого асфальта сейчас начнут проваливаться

колеса... Часть мира - новая, привычная и многоцветная,

часть - ржавая, мы как раз случайно попали в одну из таких

областей... Она не может быть слишком большой, но что-то

конца-края не видно... И вообще, здесь не должно было быть

такого, этот город еще вчера не был ржавым!.. Эй, есть здесь

кто-нибудь?..

...А не все ли равно, в конце концов, радио Кларион слыш-

но и здесь! Нас можно поймать даже на диффузор донышка кон-

сервной банки... Наша следующая металлическая вещица - се-

кунда молчания: . А теперь передаем

принципы для всех начинающих. Первый принцип: начни с себя.

Второй принцип, поскольку он не первый и является неким про-

должением, то он уже для продолжающих, так что мы его пере-

давать не будем. Кстати, о погоде: F1112, завтра будет

F2112. Радио Кларион всегда с вами!..

...Расцветает почка с микрофоном, и на наших цветущих ан-

теннах - странный ландшафт: асфальтированный тротуар, вдоль

по которому мальчика послали пинать пустую жестянку, и конец

широкой эстакады, по которой давно не ездят, так что она по-

росла травой и на ее середине можно заниматься любовью; при-

чем тротуара мы не видим, потому что стоим на нем, зато на

другой стороне автострады - обломанный черный дом, за кото-

рый садится солнце. Больше совсем ничего не видно. Где-то

здесь проходит метро, а может, и нет. Где-то сзади иногда

проявляются модно одетые люди и пристают к вам с дурацкими

разговорами, но сейчас их нет. Да, сейчас - не время. Сейчас

вы слушаете радио Кларион... Сейчас стемнеет, и вы лучше

увидите их, они вливаются именно по этой автостраде... Эфир-

ные псы в бесконечном городе!

...Каждый из нас устроен просто, совсем просто, проще не-

куда. Я состою из дыхания и прыжка, я собран, и я выстрели-

ваю, глоток за глотком, я немного чужой здесь, во мне ка-

кой-то источник энергии... Гончие псы, эфирные волкодавы,

это радио Кларион, уже стемнело, траектории габаритных огней

в открытом затворе, оранжевый город... Светофор. Переключи

передачу: одна композиция началась, другая кончилась... Пе-

редаем знаки препинания:.,;!`"'\/{[(*)]}-<>? и прочие знаки

- ЪъьЬ; в эфире песня `The Sign' в знак того, что мы всегда

с вами! Не огорчайтесь, если вам что-то непонятно: мы и сами

редко понимаем то, что передаем. Например, сейчас - абсолют-

ная загадка, что там, за сводчатым сияющим проемом входа;

надо только не забыть свое имя, а то - все... Если жизнь -

это дверной порог, то мы все еще живы. Но - надо же понять,

решиться!.. Допустим, ты - девушка с длинными ногами и

сексуальным ртом, тень от твоих ног ласкает мистически-синий

тротуар, ты ждешь успеха, сенсации или просто убежища на

тысячу реинкарнаций вперед; ты - спица, выпавшая из солнеч-

ного колеса; неважно, кто ты!.. Если не забыть свое имя, ты

сделаешь шаг, но еще немного - и ты потеряешь его; улица

стирает все, абсолют вечного движения, но это - знак! До-

пустим, если шагнуть внутрь, наступит конец света с центром

в тебе, чем не профессия - Инициализатор Конца Света; а мо-

жет быть, это лишь сохранит тебя в вечности и эфире, но это

- непредсказуемое! Это ожидание - атом души, суть жизни, но

здесь уже сплошные радиопомехи, это труднее всего почувство-

вать... Ты стоишь на пороге... В эфире радио Кларион, мы

продолжаем жить, вы слышите нас?.. Нас слышно, и нас не

слышно... Или слышно не нас, а если и нас, то может быть

слышно совсем не то, что должно быть слышно... Не важно, бы-

ло бы хоть что-нибудь, и этого вполне достаточно. Достаточно

подумать о радио Кларион, и этого вполне хватит; а можно и

не думать, этого тоже хватит. Одним словом, все можно выра-

зить одним словом, одной точкой... Одним словом, в эфире ра-

дио Кларион, доброе утро, до свидания, и в то же время -

привет! Мы переходим на подсознательный уровень, только сна-

чала - эвук падающего снега................................

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

* * * * * * * * * * * * * * *

* * * * * * * * * * * *

* * * * * * * * * *

* * * * * * * *

* * * * * * *

* * * * * *

* * * * *

* * * *

* * *

* *

П Р О Ш Л А Я Ж И З Н Ь

А. Л. Воронцову

(But please you must forgive me:

I'm old but still a child

- ADAD, B.M.)

- У меня к тебе дело, - сказала она. Ее лицо светилось

розовым изнутри.

Я прервал занимавшее меня исследование (можно ли разбить

об асфальт большой карболитовый изолятор) и обратился весь

во внимание.

Она достала заткнутую бумагой грязноватого вида бутыль

из-под куртки.

- Вовка, Томас и Макарон проковыряли гвоздем какой-то бак

во дворе химчистки, а я как раз шла мимо... (я усомнился,

так ли уж она шла мимо, но подавил угрызения ревности в це-

лях объективности восприятия) ...и они сказали, что если эту

жидкость понюхать, то будут глюки; я попробовала немножко, и

что-то такое интересное начала чувствовать; но мне в их ком-

пании не захотелось этого делать, поэтому я попросила отлить

мне и ушла. Вот... У меня к тебе просьба. Ты можешь побыть

рядом, пока я допробую и выясню, что же там все-таки получа-

ется?

Я был польщен. Меня предпочли Томасу! Конечно, могу по-

быть рядом, какой бы глупостью она ни занималась... И я вы-

разил всестороннее согласие.

- Только надо найти укромное место, - сказала она.

- Запросто, - кивнул я и повел ее на дальний пустырь за

гаражами.

Мы остановились между буграми с прошлогодним репейником и

наклонно торчащей бетонной плитой. Она расположилась на пли-

те, предварительно попытавшись отряхнуть ее - но только руку

испачкала - а я сел на бугор чуть повыше, чтобы наблюдать

все окружающее.

Она достала розовый носовой платок, смочила его, постави-

ла бутылку, посмотрела на меня (я смотрел вдаль), поднесла

платочек к лицу и сделала несколько задумчивых осторожных

вдохов. Потом сделала паузу секунд на десять и вдохнула еще

несколько раз. Я подумал, что ей, наверное, неудобно - она

попыталась сменить положение, пошевелившись; я стал смотреть

на дальний высотный дом, но меня тотчас же отвлекло ее сле-

дующее шевеление - и я обнаружил, что она глядит на меня ши-

роко раскрытыми голубыми глазами.

- Что? - спросил я.

- Ничего... Ты слышишь, как дует ветер?..

Я прислушался.

- Да почти и не дует.

- Нет... Дует... Травинки еле слышно качаются, то там, то

здесь...

Она вдохнула воздух, потянулась вверх, и даже привстала.

- Весна... Какой запах!.. Ты чувствуешь?.. Все свежее, и

такое - чистое!.. Вот только на выдохе так себе, какая-то

хвойная химия... А ты не хочешь попробовать?

Я подумал и сказал:

- Нет.

Она опустила взгляд, смочила платок из бутылки, но снова

что-то остановилась, приподнятыми ресницами нацелившись в

мою сторону...

- Здесь так уютно... Знаешь, сестра мне рассказывала про

прошлую жизнь - ее можно вспомнить, оказывается; и мне ка-

жется, я как раз ее начинаю вспоминать от этого растворите-

ля... Мне кажется, мы были знакомы с тобой в прошлой жизни -

а тебе не кажется?..

Я еще ни разу не видел ее в таком настроении. Не зная,

что ответить, я пожал плечами.

- Слушай, тебе точно надо попробовать, и ты сам все по-

чувствуешь! Я посмотрю пока, да и здесь все равно никто не

ходит, а?..

...Каюсь, но я поддался.

- А от меня не будет пахнуть после этого? - спросил я.

- Нет, - успокоила она, - Макарон говорил, что пробовал,

и никто не замечает, запах очень слабый.

- Ну ладно. Только немного!..

Я спустился с бугра, и она передала мне свой носовой пла-

ток, старательно смочив его еще раз.

Я присел на плиту. Она отошла на пару шагов и с серьез-

ностью огляделась, однако было видно, что она наблюдает за

мной. Я понюхал платочек - сквозь мерзостный запах раствори-

теля проступала какая-то милая парфюмерия, более свойствен-

ная этому нежному предмету; понюхав его еще, я ничего осо-

бенного не почувствовал.

- Ты не так, - сказала она, - Нужно плотнее и ближе, и

вдыхать глубоко.

Я попробовал, и обнаружил, что эта гадость щиплет лицо...

"Нет, это невозможно!" - подумал я; она присела рядом

(вид у меня был глупый и обескураженный) и сказала:

- Дай... Да, я его слишком намочила, сейчас... (она раз-

вернула платок и помахала им) ...вот, теперь лучше. Смотри.

Она закрыла глаза, вдохнула - задерживая дыхание, со

вкусом и расстановкой - несколько раз, затем медленно

распахнула ресницы и странным взглядом окинула меня. Потом

повернула голову (ее профиль был красив и мечтателен) и,

поднеся платок к лицу, медленно отклонилась назад, намерева-

ясь лечь на плиту; я в ужасе увидел, что сейчас ее светлая

голова коснется пыльного бетона, и инстинктивно подсунул ру-

ку с рукавом - своей куртки мне было не жаль - она легла,

промычав "Ага", и, глядя в небо, сделала еще несколько вдо-

хов... Я рассматривал ее лицо. На нем оказалось множество

мелочей, невидимых с обычного расстояния; я подумал, что

старые люди, наверное, вблизи выглядят хуже, чем издали, а

молодые - наоборот... вообще, было бы неплохо сделать ее вы-

сококачественную цветную фотографию в натуральную величину и

рассматривать каждый день...

- Здесь жарко, - пробормотала она, расстегивая молнию; я

подумал, что скорее наоборот, но возражать не стал. Она под-

нялась, нащупала у ног бутылку, но передумала и стащила с

себя куртку (оказавшись в чем-то бело-голубом) с явным наме-

рением расстелить.

- Стой, лучше мою! - сказал я.

- И твою тоже, - объяснила она, - нас же двое...

Не найдя доводов против, я последовал ее примеру (хотя

мне было совсем не жарко) - ожидая, что же будет дальше.

- Давай по очереди, - предложила она, - и я сама буду те-

бе держать.

Вся моя уверенность и инициатива вот уже несколько минут

как куда-то делись, поэтому я ничему не сопротивлялся.

Она смочила платок, и мы легли рядом. Я читал тоже что-то

про прошлые жизни; в частности, что знакомые в них люди лег-

ко узнают друг друга и чувствуют некую особую симпатию; с

этих позиций я явно знал ее раньше... В ней было что-то све-

тящееся, и при этом что-то от объемной акварельной картинки

- все мягкими, но яркими пятнами: светящиеся голубым - гла-

за, нежно-розовым - кожа и ярко-розовым - губы; к тому - ро-

зовый, но несветяшийся носовой платок с волнами запаха от

него и очень фотогенично растрепанные волосы (должно быть, в

прошлой жизни мы жили совсем давно, когда еще не существова-

ло расчесок); странно, но сияние будто усиливалось, когда

она (а не я!) вдыхала эту гадость (я, честно говоря, халту-

рил и задерживал дыхание, когда она подносила платок - к

счастью, не чересчур регулярно - но все равно, я думаю, это

были глюки!). Мне нравилось также наблюдать за ее дыханием

по колебаниям бело-голубой поверхности - оно было очень

сложным! После очередного вдоха она поежилась и произнесла:

- Здесь холодно...

Я был нормальным человеком своего возраста и твердо (тео-

ретически) знал, что если девочка говорит "Мне холодно", то

это означает только одно, и медлить в такой ситуации - прес-

тупление. Я заботливо запахнул ее куртку с дальней от меня

стороны (при этом пришлось придвинуться совсем вплотную, так

что я ощутил тепло, которое надо было сохранить) и сверху

натянул, насколько это было возможно, свою.

- Так теплее? - поинтересовался я.

Она не ответила, а как-то хитро улыбнулась; я воспринял

это как подтверждение; однако в тот момент, когда я попробо-

вал еще немного ненавязчиво уплотнить наше взаиморасположе-

ние, она вдруг приподнялась и села - я сразу отступил - од-

нако, как оказалось, всего лишь для того, чтобы смочить пла-

ток из бутылки. Вслед за тем мы сразу же снова легли, причем

более тесно, чем раньше, и смоченный платок почему-то ока-

зался в стороне, точнее, в ее руке, но без движения; от нее

пахло весной, соломенными волосами и... ракетным топливом (я

подумал, что в прошлой жизни еще не должно было быть ракет и

химчисток - но и бог с ними!!); я чувствовал ее бело-голубое

дыхание - уже не зрением, а осязанием; это было здорово!; я

делал то, что мне нравилось - и, по-моему, ей это нравилось

тоже: медленно и осторожно переплел все, что можно было пе-

реплести - ноги, руки; мне начало казаться, что мы соприка-

саемся уже всеми клетками кожи, такого крутого сексуального

опыта у меня еще не было! Кажется, я перестал понимать, где

она, а где я. Мое лицо, зарытое в ее волосы, начало пропиты-

ваться розовым светом; я решил изучить вкус ее губ (с запа-

хом и так было ясно) и почувствовал в ответ стремление всех

ее частей переплестись с моими еще теснее; контакт стал аб-

солютно потрясающим, вкус оказался молочно-розовым, как и

вся она... Я почувствовал, что здесь останавливаться нельзя

(остановиться было просто немыслимо!); мне хотелось дотро-

нуться до ее теплой светящейся кожи где-нибудь под одеждой,

что я и попробовал сделать; мне это удалось... и первое при-

косновение я буду помнить вечно.

Ее тело оказалось более мягким, чем мое - но только на

первые несколько миллиметров! Само прикосновение получалось

совершенно шелково-бархатным, а дальше почти сразу - но

плавно! - становилось упругим и каким-то электрическим, что

ли... Я такого больше ни у кого не встречал потом - точнее,

встречал похожее, но не то.

Ее реакция была более, чем странной. Она поднесла к носу

платок и вдохнула.

Ей явно были по кайфу мои действия - но два кайфа,

возможно, лучше, чем один?..

Мне-то определенно не нравилась такая концепция сейчас и

здесь (я тоже вдохнул по причине геометрической близости, и

по телу прошло что-то неприятное); поэтому я вежливо спро-

сил:

- А может быть, фиг с ними, с глюками?

- Нет, - ответила она, - Мы должны ВМЕСТЕ!..

...Итак, господа. Я зашел уже далеко и не встречал ника-

кого сопротивления - скорее наоборот. Я мог бы, наверное,

довести дело до победного конца - а может, и нет: как-то бо-

язно на пустыре и по первому разу (я вообще всегда представ-

лял эту процедуру в несколько более интимной обстановке)...

Но дело было в другом. В лучшем случае (не "вместе", а толь-

ко она со своим платком) - получалось какое-то изнасилование

под наркозом; а это было совсем не тем... Это просто задева-

ло мою гордость.

И я решился на отчаянный жест. Я выбрался отовсюду, где я

был - как ни печально было это совершать - и остался просто

лежать рядом. Она смотрела на меня, но ничего не делала. Ка-

жется, я обиделся. Да, она тоже могла обидеться, что я не

разделяю ее кайф от этой дряни... Между нами росло явное не-

понимание. Чувствуя, что все в жизни - ерунда, я достал свой

носовой платок, смочил его из бутылки и начал вдыхать так

же, как делала это она - мне хотелось все забыть, отключить-

ся и, наконец, понять, что же в этом есть - но чувствовал

только, как окружающий мир покрывается каким-то дерьмом и

плесенью, и ничего больше... Я встал, ощущая выросшую в лег-

ких горькую елку с последними хвоинками, торчащими из нозд-

рей, и сказал, надеясь уже неясно на что:

- А может, пойдем отсюда?

- Ммм.., - сказала она, глядя сквозь меня в пространство,

и не пошевелилась...

Я надел куртку - было холодно. Я чувствовал, что уже ни

на что не способен. Слегка подташнивало. Я посидел на бугре,

наблюдая, как в домах зажигаются окна, потом побродил вокруг

- действительно, ни единой живой души; когда в бутылке оста-

валась четверть исходного количества, она медленно надевала

куртку, чтобы затем снова лечь...

Я ушел. Может быть, это было не по-джентльменски, но я

ушел. Может быть, кто-то поймет мое настроение. Я хотел по-

говорить с ней на следующий день, но не удалось, и через

день тоже (я знал ее с детского сада, но мы учились все вре-

мя в разных школах); прошло наконец недели две, кончился

учебный год, и она куда-то делась из города; а летом я уз-

нал, что они только что переехали...

Я видел ее еще раз через год - ей было уже шестнадцать, и

мне столько же. Она шла в полутрезвой компании, смеясь так

же неестественно громко, как и остальные. Ее лицо не свети-

лось розовым, а наоборот, было бледным с нарисованными рес-

ницами и губами - но тем не менее все равно остальные трое

выглядели лишь бездарной рамой к этой гениальной картине. Я

остался стоять там, где стоял (на автобусной остановке), и

остался неузнанным; да, когда-то давно, в прошлой жизни, я,

кажется, любил ее...

* * *

...Прочие изделия того же производства:
http://www.nagual.pp.ru/~abtop

http://grustno.hobby.ru/

Хостинг проекта осуществляет компания "Зенон Н.С.П.". Спасибо!