|
|
Эзотерика
Рассказы Татьяны Калашниковой из цикла "Жизнь во сне" навели меня на мысль поведать о двух реальных снах своих, пророческих, что ли, посетивших и резко пробудивших меня дважды. Было это где-то в 1974-75 годах, в начале моей эмиграции в США.
Работал я автомехаником в гараже Элла Куса - лет шестидесяти американца, первого моего хозяина-капиталиста - это была моя, к слову, и первая работа в Штатах. В противоположность тому, что было известно мне о них, капиталистах, в Союзе, он, вопреки ожиданиям, не эксплуататором, кровопийцей оказался - был наоборот, человеком милейшей души. Он снабдил меня инструментом, поскольку свой, естественно, я ещё не успел приобрести, спец-одеждой (инструмент у механиков свой, одежда - фирмы). Вообще - к безъязыкому - относился ко мне идеально. Да мне он, язык, в работе был, к счастью, и не нужен - только задание, запчасти, инструмент, а дело я своё с 14 лет знал... Работа же была необычная: никто в шею не гнал, никакого плана, соц-обязательств, соревнований... Мой недельный чек, оказывается, превышал, как шутила жена, месячный оклад директора её номерного завода...
А кроме обеденного перерыва ещё и два кофе-тайма? А ежедневный ящик с пирожными к кофе? А подарки на Рождество (обязательная индюшка) и второй (недельный!!!) денежный чек?! Я тогда тут же принёс его, вернуть хотел, ошиблись, мол... Возьми, сказал мне Элл - это рождественские деньги. Только диву всему давался. Мой быт в Америке стал сразу положительно иным, нежели в России, но текст этот - простите! - был необходим, начну о главном..
Снится как-то мне под утро, что лежу в гараже под машиной на своей тележке, затягиваю последний не то болт, не то гайку, ключ с них срывается и рассекает мне в кровь губы, ударяя и по зубам. И чувствуя страшную боль, вскакиваю с постели, прижав руки к лицу, потому что по ним, как совершенно явственно ощущаю, течёт кровь, горячая и обильная, бегу к зеркалу и... вижу себя абсолютно целым, невредимым... И нет сразу крови на руках - они чисты, и боли нет - мгновенно куда-то она подевалась... Ну и ну, думаю, ничего себе, как сказали бы у нас, в Одессе, сон, и начинаю собираться - уже рассветало - в гараж. Первое, что мне в тот день нужно было сделать - завершить работу над очередной машиной. Все уже было на месте - двигатель, трансмиссия, осталась ерунда, минутное дело - подвесить карданный вал. И вот на последнем не то болте, не то гайке срывается с них ключ, и бьёт мне нижнюю губу, щёлкая и по зубам... И пронзает меня боль, и кровь течёт по рукам точно, как в привидевшемся сне - зубы, спасибо оказались целы...
И ещё один сон - быль все это, не выдумка.
Снится мне, что внучка моя (было ей тогда лет 6-7) появляясь вдруг в гараже, где работаю, поднимает с полу огромную металлическую, синюю от перекала стружку, (что образовывается при обработке металла на токарном станке), и играя с ней, режет ладонь левой руки до кости, и кровь течёт, и слышу крик её, и просыпаюсь - счастливый! - сон это, не явь, но в огромной за неё тревоге, опытом предыдущего сна озабоченный. Естественно, звоню тут же, до работы, детям, справляюсь о благополучии их, сообщаю о приснившемся и прошу, умоляю внучку в этот день особо беречь - вплоть до того, чтобы оставалась дома, не шла в школу. Приезжаю на работу, и первое, что нужно было мне сделать, это поменять глушитель в очередной машине. К сожалению, лифт был в те дни неисправен, и приходилось подобные работы делать лёжа на спине, на специальной под-спинной тележке... Обычно весь необходимый инструмент я, приступая к работе, клал около себя, чтобы не подниматься за оказавшимся нужным.
Вот за ним я и протянул левую руку, точно зная, что возьму его, только и именно его. И... беру в руки острую, как бритва, стальную, синюю от перекала огромную токарную стружку, врезающуюся мне в ладонь левой руки, в мышцу-мякоть большого пальца глубоко, до самой кости. Как она попала в наш гараж?!
Не неженка, к тому же раны на мне (не фронтовая: с остеомиелитом ходил около восьми лет - пришлось снова оперироваться...) на мне раны заживают обычно "как на собаке" - я был невероятно счастлив, что на меня вышло предсказанное мне во сне - не на единственную и любимую внучку.
Эзотерика какая-то...
Эмиграция, эмиграция...
(памяти Рекса)
"Землю,
где воздух,
как сладкий морс,
бросишь
и мчишь, колеся, -
но землю,
с которою
вместе мёрз,
вовек
разлюбить нельзя."
...когда я принял решение уйти, подумалось о необходимости попрощаться с Рексом - люди есть люди: отпоют, помянут, забудут. Пёс до конца его дней будет томиться по мне. Мне не припомнить тут более верного товарища и преданного друга. Внученька считала его всерьёз своим братом. Мы улыбались...
Было около полуночи. Приехал в дом детей (жил он там), вышел с ним к углу квартала. Обычно счастливый, улыбающийся, радующийся моему появлению, прогулке со мной, шагает рядом, опустив голову, словно на казнь веду...
Подходим к перекрёстку. Над нами абсолютно чёрное небо, усыпанное звёздами, огромная луна с заметными на ней (может мне и привиделось) невооружённым глазом тёмными пятнами лунных гор, впадин... Пустынно, ни машин, ни единой живой души - улица вдали от магистралей. Разве доносится с фривея шуршание шин мчащихся в ночи автомобилей. И вдруг Рекс, оборачиваясь ко мне, поднимается, кладёт лапищи свои мне на плечи, лижет как бы в отчаянии каком-то лицо, и в следующее мгновение звучит надо мной, над перекрёстком и улицей полуночной, спящей, такой жуткой силы дикий волчий вой, что волосы зашевелились у меня на голове, мороз пробрал по коже... Хочу зажать его пасть - вырвался, ушёл на длину поводка, приподнял , обратил голову свою к луне, выть продолжая жутко, протяжно и жалобно...
Присел я на корточки возле, голову его прижал к груди, стремясь утешить. И умолк он сразу, вдруг, как и взвыл, но била его дрожь, как когда-то меня, трёхдневную малярию прихватившего, в приступах. Мы ушли с перекрёстка, я ввёл его в дом (дети в отъезде), и считая, что успокоил, собрался уйти. Как всегда, но в этот раз с особым чувством наклонился к нему, взял его голову чудесную в руки, и коснувшись губами лба, поднялся, чтобы направится к двери. Вот тут-то и произошло совершено невероятное - у них он оказался раньше, и был уже это не мой Рекс, а волк, это был тот волк, что вот только-что дико и протяжно выл на углу перекрёстка... Ощерив пасть, зарычав, он показал мне, словно в ярости, все свои клыки и зубы, он категорически не подпускал меня к двери, не давал возможности открыть мне её и уйти. Когда я направился к гаражным, он бросился и туда, рыча, отталкивая меня, а был он огромным, сильным, хватая за-ноги осторожно, но решительно, грозно рыча и лая притом. Борьба эта длилась недолго... Меня вдруг свалило на-пол к нему, я обнял его, прижались мы друг к другу, и трясло нас уже обоих - не знаю как и уснули..
Так и встретили рассвет на полу вместе, у запертой, входной двери дома... Поднялись, поглядели друг на друга, словно ничего и не происходило за полночь. Вывел его на прогулку, покормил, обеспечил водой и едой на день, наклонился, обнял, приласкал, сказал ему - до встречи, Рекс! - свободно открыл двери в гараж (он и не подумал встать у меня на пути, только грусть была в глазах, понимающих, что уезжаю) потом и из гаража выездные поднял, сел за руль - пора и на работу. Медленно сдал назад, вниз по драйвею на улицу, развернулся, остановился, помигал ему, как обычно, фарами, опустил стекло и помахал ещё и рукой. Он всегда, оставаясь у окна, подолгу глядел мне вослед...
Вот такое произошло однажды у меня в Новом Свете с другом моим, немецкой овчаркой Рексом, в один из первых годов эмиграции из России.
"Можно
забыть,
где и когда
пузы растил
и зобы,
но землю,
с которой
вдвоём голодал, -
нельзя
никогда
забыть!"
Строфы эпиграфа и послесловия взяты из поэмы "ХОРОШО" Владимира. Маяковского.
Из военной тетради
Подмосковные березки
Молодые уходят годы
Безвозвратно в глухую даль.
Вот и близится вечный отдых,
Что навеки уймет печаль.
Каждый бой - шаг навстречу смерти.
Жизнь грусти одной полна.
Рок, судьба человеком вертит,
Как челном рыбака волна.
Мне не страшно, что смерти холод
Проникает в душу мою.
Я душою давно не молод,
И о грусти давно пою.
Пусть и юн, но тоску изведал,
Эту вызнал я благодать.
Знаю, верю, будет победа,
Только мне ее не видать.
И не нужно, я тем уж счастлив,
Что своей послужил стране,
И в постигшем ее ненастьи
В гуще драк был - не в стороне.
Счастлив тем, что в кровавом аде
Из обломков машин и тел,
Подмосковных берёзок ради,
Смерти просто в лицо глядел.
Молодые уходят годы
Безвозвратно в глухую даль.
Будь ты проклят, презренный отдых,
Трижды проклята будь, печаль!
1941г декабрь, Подмосковье...
Друзьям-ветеранам
Из прочих всех, что любим, знаем,
Известных месяцев в году,
Какой ещё сравнится с Маем,
У всех цветущим на виду?
Какой ещё - в тысячелетьях
Отмеченный величьем дат,
Был так суров, неистов, светел,
Кровав и радостью богат?
Сквозь пепел Мир пробился в Мае,
Чтоб длиться, в будущее мчась.
Друзья, с Победой поздравляю -
В ней есть и наших жизней часть.
1945
Юбилей-70
Мне скоро семь десятков лет.
Подумал - самому не верится.
Я ног еще не кутал в плед
Хоть мёрз, и звонко бьется сердце,
И руки тянутся к труду.
Пером вооружусь - к бумаге.
Законы поста не блюду -
Умею пригубить и флягу.
И ем трудом добытый хлеб
Посыпав прежде солью круто.
И авторучка не в чехле -
Стихи записывает будто.
Вот, собственно, автопортрет,
Что мной нескромно нарисован.
Автомеханик - и поэт:
Огранивать люблю я слово...
У моря, в городе одном,
Что солнцем выгрет и пропитан
(Так было там заведено)
Рождались некогда пииты...
Там и изваяли меня
Родители и предков гены
Из волн пены и огня -
Материи обыкновенной
И нуклеиновых кислот -
В душе их вертятся спирали,
Их бесконечнейшим числом
Ее наполнить постарались.
На срок отмеренных мне лет
Отпущено и вдохновенье,
Что изредка пускай, нет-нет,
Являет вдруг стихотворенье.
Порой о молодости - той,
Что голодом давила глухо.
Фразеологией пустой
Кормила впрок, в обрез - макухой.
И ради карточки на хлеб
Из пятого забрала класса,
Чтобы и слаб, и мал и слеп
В трудящиеся влился массы,
Высотнейшие воздвигать
Над миром коммунизма стройки -
И в пику классовым врагам,
И в укороченные сроки.
О юности, что шла в войне
Родных отнявшей, близких, милых,
Что безымянных жгла в огне -
И пепла нет, и нет могил их.
Войне, шагавшей по земле,
Дна достигавшей океанов,
Мир предававшей боли, мгле,
С лица земли сметавшей страны.
В ее разрывах и дыму,
Подобной смерчу круговерти
Уже и Бог не знал кому
Судил Он жизни или смерти.
Как предо мною - вот они,
Друзей поры военной лица.
И пусть окончены их дни -
В душе о них молитвам длиться...
Мне выпала удача жить -
Вполсилы очередь скосила
Обученного лишь служить
России, верного ей сына.
Но Русь мне мачехой была,
А флаг, что над страною реял,
Ярился, пыжился, пылал,
Касался древком мавзолея...
Не воздвигали пирамид
В соцстранах - камня было мало.
Подняли мавзолеи вмиг
И Ленину, потом и Мао.
Отец народов всех времён
(Ошибка проявилась дальше)
Был после смерти подселён
К вождю, скончавшемуся раньше.
О культе съезду доложил
И доверительно и быстро,
Кто век в генсеках не дожил,
Поскольку был волюнтaристом.
Ему на смену и пришел
Тараса Бульбы внук удалый,
Что правил также хорошо
Страной, как и Землею Малой.
Прозаик, критик и поэт,
Оратор, был всего он прежде
Вседа изысканно одет,
А с дамами - так даже вежлив.
Нас кремль марксизмом облучал,
Чтобы верны идеям были -
Генсек награды получал,
И собирал автомобили.
Окутывал державу мрак,
Уже тонуло все во мраке.
Мы не курили - жгли табак
И пили, длилась жизнь, однако.
И как ни странно, в годы те,
Средь экономики развалин,
В закрытости и нищете
Духовно люди прозревали.
И как ни горько, в те же дни
Полз говор по стране неистов,
Что в бедах следует винить
Советским людям с и о н и с т о в...
Вот и живу в другой стране,
Что стала родиной на старость,
Здесь все по сердцу, все по мне -
Жаль, только мало жить осталось.
Страна надежд, страна мечты,
Она для каждого годится,
Кто может, юбиляр, как ты
Трудиться в ней, и вновь трудиться.
Испытываю благодать,
Свой получая чек недельный,
Что толику могу отдать
Свободной, ей, нелёгких денег.
Друзей - особый труд найти,
Хоть есть немало эрудитов.
В наш гневный век к сердцам пути
Круты, извилисты, закрыты.
Талантов - россыпи в стране,
Здесь смотрят шире - видят дальше,
Но есть и в ней, что жжёт больней,
Поборники и лжи и фальши.
Людей характеров не счесть,
Изменчива и их натура.
У истиной культуры есть
Единственная суть - культура.
Как в жажду алчно воду пьют
До дна, чтоб капли не осталось,
Так пью свободу, так люблю
Страну, где радость жить досталась.
Мне семь десятков трудных лет.
Я жизнь не меряю годами -
Стихами, что пробились в свет
Сквозь времени пласты и дали.
1988,
USA
Юбилей-85
Мне сегодня восемьдесят пять.
Странно было сущность мне принять
Временем накопленного факта,
Но пришлось... И я о нем прочту
Краткий стих-экспромт, поскольку чту
Все же годы прожитые как- то.
Через что не довелось пройти
На предлинном жизненном пути
Легче вспомнить было бы намного:
Голод, труд, потери, кровь, война,
И ранение, и "криминал
Стихотворный" - вот мои дороги.*
Только эту тему грусти длить,
Что на раны с солью воду лить,
Я ее поглубже в сердце прячу.
И тогда в душе потише боль,
И светлей и ярче день любой,
И воспринимаешь жизнь иначе.
Что же в ней мне предстоит еще?
Разве лет уже не малый счет
Вырастет, незлой судьбы подарком,
Творчества не потускнеет свет...
Годы - чайки, как сказал поэт,
Все бледней их в небе след неяркий.
Как уйду, появится и мой,
И протянется он над страной
Давшей мне язык и Новым Светом,
Полон чувств и мыслей в сотни ватт...
К сожаленью, слеп и глуховат
Стал читатель к творчеству поэтов.
Хорошо, что времени поток
Принял в интернет, унёс, увлёк,
Что писалось мной порой и кровью.
Может быть блуждая по нему
Время наше грозное поймут
Правнуки в своей безгрозной нови.
Я хочу, чтоб стала жизнь иной,
И друг-друга жечь, разить войной
И террором перестали страны.
Я желаю каждому дожить
До поры, когда любить-дружить
Все стремиться будут неустанно.
Мне сегодня восемьдесят пять.
Странно было сущность мне принять
Этого свершившегося факта.
Стих - ему моя признанья дань.
Всем прийти в такую жизни даль
Я желаю искренне, де-факто!
2003
USA
Акации запахи
Акации запахи терпки
Глубины небес ясны.
Какою измерить меркой
На город наплыв весны?
На город, лежащий в дрёме
У порта, где корабли
Собрались из незнакомых,
Несбыточных стран земли.
В который лучи рассвета
Безудержно пролились
На самые камни эти,
Что мы целовать клялись.
Травинки клочок зелёный
Меж ними, он рвётся ввысь.
Ты к нам не всегда благосклонна.
Ты вечно прекрасна, жизнь!
Хостинг проекта осуществляет компания "Зенон Н.С.П.". Спасибо!