Прощай Америка!

          Нью-Йорк

          В Нью-Йорке можно найти все. То же самое, впрочем, можно сделать и в Москве, но в Нью-Йорке это намного легче, хотя и не так легко, как многие думают.
          Мне предстояло жить в Нью-Йорке неделю без денег и без крыши над головой. Таких там много, и я даже слышал, что их там кормят бесплатным супом, но где и когда, я так и не узнал. Участи бездомного мне удалось избежать, потому что я принадлежу к великому Братству Ветеранов Китая. Мы, много лет назад сумевшие выжить в Китае, теперь, если нужно, бросаем все свои дела и спасаем друг друга. Нас осталось мало - четыре-пять человек на всю планету, но и этого достаточно.
          Спасать меня примчался Алан из Монреаля. Он прилетел накануне вечером, среди своих друзей в Бруклине нашел мне жилье, утром встретил в аэропорту, в обед мы с ним выпили бутылку грузинского вина в Центральном парке Манхеттена, потом он снабдил меня небольшим количеством денег и умчался обратно в Монреаль. Между прочим, все мы, члены Братства, отличаемся одним общим свойством - у нас все время туго с деньгами.
          Таксист, который нас вез из аэропорта им. Кеннеди в Бруклин, сделал огромный крюк, наверное, чтобы проверить, хорошо ли работает счетчик. Он говорил с тяжелым нью-йоркским акцентом и делал вид, что не понимает, что Алан прекрасно пониммет, как нужно ехать. Это я просто к тому, что можно обнаружить в Нью-Йорке, даже если ничего не искать.
          Грузинское вино мы пили, засунув бутылку в бумажный пакет. Пить спиртное на улице в Америке запрещено. Но так, как пить хочется не только в России, то люди здесь прячут бутылки в бумажные пакеты и пьют из горла. Если пить из бумажного пакета, то это уже легально, ибо полицейский не имеет права делать обыск в вашем пакете без санкции прокурора. Между прочим, к этому относятся очень серьезно, как полицейские, так и те, кто пьет из горла.
      Простившись с Аланом, я отправился бродить по Нью-Йорку. Про этот город сказано уже достаточно, и ничего нового я добавить не в состоянии. Зато в моем мировосприятии Нью-Йорк кое-что добавил. Раньше я считал, что самый гнусный город на свете - это Москва, самый паршивый городишка - это Ногинск, а все остальные города - это различные их сочетания и вариации. Оказавшись в Нью-Йорке, я понял, что бывает намного хуже. Я не могу сказать, что Нью-Йорк еще более гнусный город, чем Москва - это было бы неправдой. Нет, Нью-Йорк - это что-то совсем другое. Нью-Йорк - это ужасающий город, и подобное восприятие города было для меня совершенно новым.
      Я брел по Бродвею. Поперек шли стриты, вдоль - авеню. Бродвей пересекает их всех под углом, и поэтому не называется ни стритом, ни авеню. Я пересек знаменитую 42-ю стрит там, где она пересекает не менее знаменитую 5-ю авеню, и от этого образуется еще более знаменитая Таймс Сквэа. Двигаясь на юг, или, как говорят в Нью-Йорке, вниз, я вскоре пересек 41-ю стрит, а потом и 40-ю стрит. Я прошел еще немного и пересек 39-ю, 38-ю, а затем и 37-ю стрит. После этого я задумался, ибо вдруг осознал, что если я буду столь же настойчиво двигаться дальше, то ничего кроме 36-й, 35-й и т.д. стрит я не пересеку. А если я пойду по одной из этих стрит налево или направо, то начну с той же фатальной неизбежностью пересекать авеню. Ничем, кроме номеров, все эти улицы не отличаются. Впрочем, не совсем так, - они отличаются небоскребами, ибо небоскребы очень индивидуальны. Но они скребут небо где-то очень высоко, а я был внизу на земле. И вообще, все эти небоскребы похожи на динозавров: такие же огромные и такие же безумно сильные, только динозавры были глупыми, а эти, очевидно, очень умные - а это еще хуже.
      Прогулка среди динозавров мне быстро опротивела. Я вернулся в свое пристанище в Бруклине и стал разыскивать по телефону остальных ветеранов Китая. Мне удалось найти Андрею - она оказалась в городке по имени Дерм в северной Каролине. - Привет, - сказала Андрея, - ты где? Я сказал, что на этот раз судьба занесла меня в Нью-Йорк. - Какой ужас! - сказала Андрея. - Ну и как ты там? - Мне не нравится этот город, - сказал я затравленно. - Это хорошо, - радостно ответила Андрея, - значит с тобой все в порядке. Езжай сюда. - Слушай, Андрея, какой бы ни был этот город, но мне кажется более естественным ехать из Северной Каролины в Нью-Йорк, чем из Нью-Йорка в далекий городок Дерм. - Это правда, - согласилась Андрея, - но у меня нет денег. - Надо же, какое совпадение - у меня тоже. На это Андрея сказала "гм..." и задумалась. - Ладно, - через минуту сказала она, - ты сиди там, я сейчас что-нибудь придумаю.
      Она позвонила через два часа и сказала, что придумала и уже все уладила. Там, в Дерме, в университете Дьюк есть кафедра славистики. На этой кафедре есть люди, которые сделали своей профессией изучение того, что происходит в Советской России. Сейчас они бьются как рыба об лед, пытаясь понять, что же происходило на съезде народных депутатов России. У них есть пачка газет "Советская Россия" со стенограмой. Если я им помогу, они мне оплатят дорогу в Демр и обратно, правда, только на автобусе.
      Я сказал, что восемь часов на автобусе меня не пугает, а то, что они ничего не могут понять - это хорошо, значит с ними пока еще все в порядке. Андрея сказала, что завтра к вечеру на главной автобусной станции Нью-Йорка Порт Осорити меня будет ждать заказанный на мое имя билет, и мне остается только сесть в автобус и ехать. Вот ведь, черт возьми, все-таки цивилизация! - подумал я и пошел пить пиво. Мне даже в голову не пришло, какую оплошность я допустил, сказав про себя пустую легкомысленную фразу.
      Я сидел на берегу пролива, который отделяет Бруклин от Манхеттена рядом в Бруклинскм Мостом в кафе, которое называлось "Кафе-на-Реке". Мне его показал Алан, сообщив при этом, что из-за вида на Манхеттен, здесь все безумно дорого, кроме пива. Пиво от сочетания с Манхеттеном почему-то не дорожает. Поэтому, когда ко мне подошла симпатичная официантка и игриво спросила, чего я хочу, я с достоинством сказал, что сегодня вечером я бы хотел только пива. Это симпатичную официантку нисколько не смутило, и она не менее игриво назвала мне штук пятнадцать сортов. Я сделал задумчивый вид и спросил ее, не обидится ли она, если я задам ей, возможно, не совсем вежливый вопрос. Официантка сделалась еще более игривой и заявила, что она уже привыкла ко всему. Тогда я спросил ее, какое у них есть не американское пиво. С виновавым видом она ответила, что только "Ханикен". Таким образом, проблема выбора была решена.
      Мне бы хотелось, чтобы это замечание хоть немного порадовало моего милого читателя, счастливо добывшего неамериканского пива где-то в недрах гнусного города: американское пиво просто ужасно.
      На другом берегу тысячами огней сиял Манхеттен. Я видел перед собой эту мерцающую громадину и всем своим нутром ощущал ужасающую силу, которую она излучает. Да, это намного хуже динозавров. Боюсь, что это даже хуже, чем коммунизм - эта колоссальная холодая мощь, прежде чем разрушиться под собственным весом, способна раздавить все на свете. А разрушится она еще не скоро, ибо в отличие от динозавров и коммунизма, она организована значительно умнее.
      Хотя и эта мощь уязвима. Я не сразу заметил, а когда заметил, то не придал этому большого значения, но на гигантском мерцающем теле Манхеттена было крупное черное пятно, покрывающее целый район. Только много позже, когда большие и малые катастрофы стали непрерывно сопровождать меня по Америке, я вспомнил этот первый увиденный мною знак. Как сообщил мне потом Алан, в тот час, когда я ступил на американскую землю в аэропорту им. Кеннеди, в одной из линий подземки крысы (коих там, кстати, не счесть) перегрызли изоляцию кабеля. Получилось короткое замыкание, сгорела станция метро, и целый район Манхеттена на несколько дней остался без энергии. Хотя, честное слово, разрушать Америку не входило в мои планы.

          Несолидная Америка

          1.

      Солидные люди в Америке автобусами не ездят. Это я понял сразу, ибо в центральной автостанци Нью-Йорка Порт Осорити я увидел вполне советские очереди. Далее я понял, что несолидных людей в Америке тоже много, ибо даже к окошечку "Информация" я стоял с полчаса. Там, в этом окошечке, мне сказали, что заказанными билетами ведают именно они, но о моем билете никакой информации не имеется, и появится она может не раньше чем за час до отхода автобуса.
      Я пришел за полтора часа до отъезда и через полчаса узнал, что билета по-прежнему нет. Тогда же я впервые услышал магическую фразу, которая затем стала всюду сопровождать меня по Америке:
      - Донт ворри - не волнуйся, - ласково сказал мне сонный негр, - это бывает.
      Перед моими глазами стали явственно вырисовываться контуры Щелковскогоа автовокзала. Поэтому от окошечка я не ушел, а стал возле него как столб, вежливо пропуская мимо себя очередь со всеми накопившимися в ней недоумениями несолидных американцев.
      Мой билет появился за двадцать минут до отхода автобуса. Сообщив об этом, сонный негр флегматично предложил мне стать в очередь, теперь уже в билетную кассу. На мое отчаянное замечание, что я же не успею, ничего кроме нового "донт ворри" он мне посоветовать не смог.
      За пять минут до отхода автобуса я добрался до кассы, показал затребованный паспорт, в чем-то расписался и получил свой билет, который почему-то представлял собой целую книжечку разных бумажек. До отхода автобуса оставалось две минуты, я окончательно вжился в атмосферу Щелковского автовокзала и побежал сломя голову.
      К месту посадки в автобус я примчался в тот момент, когда автобус должен был уже уходить. Однако, вместо автобуса с поглядывающим на часы водителем, я обнаружил закрытые ворота и упирающуюся в них толстую очередь с огромными сумками, чемоданами и рюкзаками. Здесь было человек шестьдесят, и все они были совершенно несолидными. Кто-то сонно сидел на чемоданах, а кое-кто - просто на полу среди окурков. Сквозь густой табачный дым можно было рассмотреть большое объявление на стене "Курить запрещается". Вдоль очереди лениво бродил какой-то оборванец и клянчил деньги, называя себя вьетнамским ветераном. Денег ему никто не дал, и он ушел.
      Минут через двадцать, когда очередь выросла человек до ста, ворота отворились, и за ними обнаружился автобус. Человек в униформе стал проверять билеты и медленно-медленно по одному пропускать людедй.
      Я в своей жизни достаточно поездил экспрессом "Москва- Черноголовка" и автобусную арифметику знаю неплохо. Никакие чудеса американской цивилизации столько людей в один автобус не поместят. Поэтому, когда человек за двадцдать до меня ворота со словами "мест больше нет" закрылись, я это воспринял как просто еще одно банальное подтверждение универсальности законов природы. Автобус ушел с опозданием минут на сорок, но меня это уже не волновало, ибо он ушел без меня.
      Стоявший возле меня толстый мужик стал громко материться. Отсеяв с некоторым трудом из его речи нехорошие слова, я по немногим оставшимся понял, что мужик призывает начать бойкотировать компанию "Грейхаунд" и получил еще одно подтверждение универсальности законов природы. Немного отличается лишь форма их проявления, ибо у нас принято грозить жалобами "наверх". Причем, призыв к бойкоту, хотя и звучит солидней, столь же бессмыслен, как и наша жалоба, ибо в Америке компания "Грейхаунд" такое же монополит как у нас "Аэрофлот".
      К этому времени я уже достаточно потерся в очереди, чтобы не задавать глупых вопросов о расписании автобусов - оно не имело никакого смысла - люди просто стояли и ждали. Я окончательно успокоился и стал листать свою книжечку билетов. В результате я сделал немаловажное для себя открытие. Оказалось, что мне предстоит ехать с двумя пересадками, и именно поэтому у меня было так много билетов - три туда и три обратно. Причем все эти билеты - это не более чем символы уплаченных денег, а что касается автобусов и мест, то это уж как повезет в данных конкретных обстоятельствах.
      Ворота открылись минут через сорок, и еще минут через двадцать я поехал. Автобус намеревался ехать ни много ни мало аж в Майями, на самый юг страны, и моя главная проблема состояла теперь в том, чтобы не проспать Ричмонд. Поэтому при посадке я спросил у водителя, сколько по его мнению мне предстоит ехать. Он взглянул на меня, как на наивного мальчика, дальше он молча обвел рукой окружающее пространство, чтобы я проснулся и осознал, где нахожусь, а потом поднял глаза кверху, чтобы я понял, что вопрос не по адресу. Мне стало стыдно своей глупости, и в оправдание я сказал, что боюсь проспасть. На это водитель мне ласково улыбнулся и сказал "донт ворри".
      Водитель оказался мудрым человеком - Ричмонд проспать было невозможно, также, впрочем, как и все остальные остановки, которые он делал по дороге. На каждой остановке включался свет, начинались галдеж и толкотня. Все это выглядело крайне несолидно, и чтобы хоть как-то развеять атмосферу Щелковского автовокзала, я выходил и через трубочку тянул кока-колу.
      Я сидел на переднем сиденье справа от водителя и маялся от того, что некуда протянуть ноги. Слева через проход сразу за водителем сидел мужик и тоже маялся, но, в отличие от меня, он не молчал, а говорил, причем говорил очень громко, адресуя все это водителю. Водитель изредка лениво огрызался. На одной из остановок этот мужик подсел ко мне и поделился своими претензиями. По-русски их можно пересказать только устно и только в кругу крепких мужчин, а в письменном сильно адаптированном варианте они выглядят примерно так: "Тра-та-та, чтоб его тра-та-та! Этот [нехороший] человек, тра-та-та, меня совершенно за[мучил]. Я, тра-та-та, замерз как тра-та-та, а он, тра-та-та, чтоб его тра-та-та, не хочет выключить свой [нехороший] кондиционер!". После этого мужик стал смотреть на меня вопросительно, ожидая моральной поддержки. Я не силен в беседах такого стиля, но одну фразу я знал, и чтобы не раскрывать свое сильно иностранное происхождение, которое могло перевести беседу в русло "перестройки-Горбачева", я ему сказал: "Хоули-флаин-факин-шит!", причем сказал это очень искренне. Мужик остался мною доволен. Почему-то в подобных сентенциях, произносимых искренне, акцент почти незаметен.
      Автобус объехал стороной Филадельфию и Вашингтон, и в Ричмонд прибыл около трех часов ночи. Остановившись, водитель, прежде чем открыть дверь, счел нужным обратиться к пассажирам с краткой речью. Его выступление сводилось к тому, что он поздравляет всех пассажиров и радуется вместе с ними, ибо, начиная с этого пункта, бардак кончается. "Это уже не Нью-Йорк - вы приехали в Вирджинию!" - заключил он. Его последняя фраза прозвучала так убедительно, что я чуть было ему не поверил. К счастью, глубоко въевшаяся советская жизнь научили меня не верить словам.
      Выйдя из автобуса, я немедленно обратился к стоявшему рядом служителю автовокзала, который объяснял выходившим пассажирам, куда кому следует идти. Проглядев мои билеты, он посмотрел в потолок и сказал: "Шесть сорок". Я спросил его, это номер автобуса, номер рейса, или время? Он снова посмотрел мои билеты и снова сказал: "Шесть сорок!". Я повторил свой вопрос, и тогда он, глядя мне в глаза, медленно и с расстановкой опять произнес: "Шесть сорок!!!". И я ушел, ибо дальнейшие расспросы могли спровоцировать беседу в терминах непереводимого американского фольклера, в котором я был не силен.
      Тот номер, что он повторял, был очень похож на время отправления моего автобуса, но я отказывался в это верить. Было только начало четвертого, и я просто не мог себе представить, что в этой дыре мне предстоит болтаться больше трех часов, тем более, что и присесть здесь, как водится на Щелковском автовокзале, было негде. Поэтому я обратился в окошечно "Информация". Там, изучив мои билеты, долго рылись в каких-то книгах и, вконце-концов, сообщили мне исчерпывающую информацию: ближайший автобус, следующий в нужном мне направлении, будет отправляться в 5 часов 20 минут, и посадка будет происходить через выход N 11.
      Это было уже намного лучше. Можно было спокойно покурить и даже побродить по окрестностям. Однако, советская привычка сомневаться во всем не давдала мне расслабиться. Я взялся изучать расписание и осматриваться по сторонам. В расписании я так ничего и не понял, осмотр окружаюащего мира лишь подтвердил мои подозрения, что я нахожусь в еще одном здании Щелковского автовокзала, но время я потратил не зря, ибо в какой-то момент включились динамики и сообщили, что автобус в сторону Рали будет через час, и пригласили на посадку к воротам N 12.
          Это была уже третья, получанная мною здесь информация, и она никак не согласовывалась с предыдущими двумя. Поэтому, стоя в очереди к воротам N 12, я был убежден, что на этом поступление информации не закончится. И я оказался прав. Минут через десять на середину зала вышел человек в униформе, сложил ладони лодочкой и громко прокричал, что автобус в сторону Рали отправляется через пять минут, и все желающие могут идти к воротам N 14. Очередь послушно перебежала к другим воротам, и я вместе с ней.
          Посадка шла как обычно, и, как это всегда со мной случается, за три человека до меня места в автобусе кончились. Ворота закрылись, и оставшиеся люди стали уныло расползаться. И вот тут я, наконец, обнаружил, что пройдя советскую школу жизни, я имею некоторые преимущества перед наивными американцами, ибо, в отличие от них, я от ворот не ушел. Тот, кто много ездил экспрессом "Москва- Черноголовка" знает, что информация, которую говорит водитель, заключается не в словах "мест нет", а в интонации голоса и в выражении его глаз. Поэтому я нисколько не удивился, когда минут через пять ворота приоткрылись, и водитель сказал мне заходить. Я даже потянулся в карман за рублем. Однако рубля у меня с собой не было, а доллар мне было жалко, да и водитель, казалось, вполне удовлетворился моим билетом, поэтому я прошел просто так.
          Я прошел автобус из конца в конец, не нашел ни одного места, вернулся к водителю и вопросительно на него посмотрел. "Я же говорил, что мест нет", - спокойно сказал он, и я, удовлетворенный его правдивостью и неортодоксальным отношением к жизни, сел в проходе рядом с ним.
          В Рали я уже не стал ходить по автовокзалу и приставать с дурацкими вопросами к его служителям, а просто обошел водителей стоявших там автобусов, и один из них меня взял.
          В Дерм я приехал в восемь утра, когда тихая американская провинция только начинала просыпаться...
 

Другие тексты Виктора Доса

---

http://grustno.hobby.ru/
 

Хостинг проекта осуществляет компания "Зенон Н.С.П.". Спасибо!